Галина Беднова
Стихи о войне и о жизни
КНИГА ПЕРВАЯ
По Ступенькам Памяти
Содержание:
-
ЗДЕСЬ БЕРЕЗЫ. БЕРЕЗЫ
«Бреду по ступенькам памяти...»
Эссе
«На простом полустанке...»
«Переводчик, наври мне с три короба...»
Памяти О.Ф.Берггольц
Мои любимый поэт
«Нежная Галина, как же так...»
«Черным платком отдарюсь...»
Колокол
Весна
Утро
Яблоня
«Видела город на небе...»
Зима
«Встретились на перепутье...»
Свет звезды
Сказка
«В меру счастлив и в меру несчастлив...»
Гладиолусы
«Любила до сумасшествия...»
«Я сирая птица, ни больше ни меньше...»
«Все розы отцвели, кроме одной...»
Оттепель
Моя белоснежная Русь
Смерч
«Красивый цыган (он погиб от коня)...»
Украшения
«Я знаю цену солнцу...»
«Боюсь одинаковых лет...»
Открытие
В зеленом городе
«Напои меня соком березы...»
«Мы ехали по латаным асфальтам...»
2. НЕ СНИЗОЙДИ ДО ЛЖИВЫХ СТРОК
«Страна моя славится...»
Клондайк
Куликово поле
«И холодно, и ни одной звезды...»
В Дубне
«Два бога жили в комнате одной...»
Ленинград
Листаю о транспорте книги
«У белой башенки метель...»
«Погасили деревни огни...»
Мечтание
«Не снизойди до лживых строк...»
Берегись листопада
Хутор
У картины Айвазовского
Мое море
На откосе
«Утерян секрет доброты...»
О рабочих
Метель
«Ценят женщины марты...»
Дом
Наш двор
Заводь
Пальто
А.Д.Сахаров
«А на иной планете есть беда...»
«Я в твоей жизни следа не оставлю...»
«Чечня - моя жгучая боль...»
«Тебя запомню при свечах...»
«Ночами зимними нередко...»
«Есть в тебе что-то царское...»
«Не гибель Помпеи, а гибель Совета...»
«Люблю морщинки на твоем лице...»
«Ни богатства не надо, ни почестей...»
3. ПРОШАГАВ ЧЕТВЕРТЬ МИРА
Присяга
Красный крест
«Час неспокойный берегу в усталом сердце...»
Фосфорные знаки
Разговор с луной
Первый снег
Дом Павлова
Кольцо блокады
«Отстучал метроном, объявили тревогу...»
«Перед каждой атакой прощались...»
Джек Лондон
Ладога
«Платье из Лондона дед привез...»
«Ах, эти законные браки...»
«В морозы и ветры неистовые...»
«Я живу на проспекте Мира...»
Гитара.
Девушке, погибшей на войне
«На войне воевала мало...»
Крымский десант
В продрогшей военной Сибири
«Я возвращалась в часть по снегу...»
Исаакиевский собор
За книгу отдала бы хлеб
Синий пирог
Трамваи
Дэ игрек по дэ тэ
Константин Симонов
Сны
Чаша
Альбом
«Прошагав четверть мира...»
1. ЗДЕСЬ БЕРЁЗЫ, БЕРЁЗЫ
Рис. Т. Паленова
***
Бреду по ступенькам памяти
Моря в ней и степи рыжие,
И теплые руки матери –
Мы вместе в блокаде выжили.
Друзей хороводы яркие:
Десантник отчаянный раненный,
Моряк с неизменным якорем
И штатские парни странные.
Потом уж и я стала штатской,
В мир очень непросто вживаясь.
Ходила походкой шаткой,
На синий туман опираясь.
Жила я тогда в Прибалтике,
Богатой туманами синими.
И не было больше матери.
Спасибо, была Россия!
***
ЭССЕ
Поют в душе серебряные трубы –
Плыву за солнцем, кто еще со мной?
Корабль имеет голубую рубку,
И океан сегодня голубой.
Корабль называется «Брюссель»
В честь корабля, разбитого у Ханко.
Про тот корабль напишу эссе,
Как пляж он намывал землечерпалкой.
Нас золото намытого песка
В путь провожает ласковым молчаньем,
Словно скорбя о смелых моряках,
Ушедших на последнее задание.
Про тот корабль напишу эссе,
В нем капитан и экипаж отважны.
Корабль называется «Брюссель»,
Название и дорого, и важно.
Плыву за солнцем, кто еще со мной?
Корабль имеет голубую рубку.
И океан сегодня голубой,
И просится сама удача в руку.
***
На простом полустанке
Вальс «Прощанье славянки»
Кружит в паре меня.
Много лет пролетело,
Помню я, то и дело,
Нету лучшего дня,
Чем 9 Мая!
Светлый мир поднимая
И народы родня,
На простом полустанке
Вальс «Прощанье славянки»
Кружит в паре меня.
***
Переводник, наври мне с три короба –
Я забыла китайский язык.
Только два иероглифа скорбные
Записала в заветный дневник.
Иероглиф безмерной печали:
Озаренность на милом лице,
И веселые песни в начале,
И безмолвные песни в конце.
Иероглиф разлуки и смерти.
Для меня не умрешь никогда!
И письмо твое в ярком конверте
Принесут голубые года.
***
ПАМЯТИ О.Ф.БЕРГГОЛЬЦ
Это было так давно,
Пели белые метели.
Мы зашторили окно
И в углу дворца сидели.
Спор неплановый возник
Между школьником и Ольгой.
Надо ли вести дневник?!
«В дневнике не вижу толку,
Дневники удел девчонок», -
Мальчик говорил, сердясь.
«Нет», — ему взъерошив челку,
Ольга молвила, смеясь
Мне запомнились так сильно
Тот уют и тот урок –
Ольга к нам не приходила,
И распался наш кружок...
Я теперь совсем забыла,
Кто был спорщик - ученик.
Нас блокада разлучила,
Нас знобило и крутило.
Ольга же собрала силы –
Записала все в дневник.
***
«Не жалею, не зову, не плачу»
С. Есенин
Мой любимый поэт Есенин
Жил задумчиво до меня.
Но в минуты любых потрясений.
Он подводит ко мне коня.
«Не жалею», - писала изменникам,
«Не зову», — говорила врагам.
И березовым новым веником
Выметала бумажный хлам.
В этом хламе скопилось много
Ни на что не пригодных строк...
Был Есенин моим пророком –
Что-то в жизни понять помог,
Что-то в жизни моей запутал.
Я «не плачу», и то хорошо.
По-есенински дождь застукал,
По-есенински снег пошел.
***
Галине Бениславской
Нежная Галина, как же так -
На могиле милого стреляться?
Белою лебедушкой остаться –
Верною подругой на века.
«Любящий» писал издалека,
Приезжал и обнимал до хруста.
Вместе поклонялися искусству,
Вместе неразлучные пока.
Но судьба свершила страшный ход –
Плакали рязанские метели.
Песни от поэта отлетели,
Начал их заучивать народ...
Нежная Галина не у дел,
Все его стихи забрала Соня.
Год словно в тумане пролетел.
Кладбище декабрьское сонно.
«Жить или не жить?» - не встал вопрос.
Пятый выстрел — пятая осечка.
Самое последнее словечко
Пишется на пачке папирос.
***
Черным платком отдарюсь,
Красный на память оставлю,
Когда от тебя отдалюсь
За синие реки и ставни,
За море любви и тоски.
Меня не ищи ненароком!
А ставни, как неба мазки,
С дороги видны издалёка.
К тому же большая сирень
Нарядится в новое платье.
Меня беспредельная лень
На тихом закате охватит.
И лень дозвониться тебе,
И лень написать пару строчек...
В какой-то неясной гульбе
Следы разбежались сорочьи.
***
КОЛОКОЛ
Такое безветрие редко бывает
В краю оголтелых ветров.
Такое бездумие жизнь не прощает –
Принять нелюбовь за любовь.
А колокол века звенит над планетой –
Зовет неизвестно куда.
И ветра попутного нету и нету,
И рвутся в степи провода.
Сгорела звезда над разбуженным домом.
Всего-то простая звезда,
Но ясное небо наполнилось громом,
И хлынула с неба вода.
Слезы умою водой дождевою,
Расстанусь с тобой навсегда.
А колокол века по-бабьи завоет,
Зовя непонятно куда.
***
ВЕСНА
Пять лун, три звезды и осколочек солнца
Впечатались в тающий снег.
Земля, как всегда, по орбите несется
Навстречу весне.
Навстречу теплу, луговому раздолью
И морю веселых цветов.
На встречу с забытой, казалось, любовью.
Но вечная наша любовь!
Как эти снега, уходящие в поле,
Чтоб колосом встать на ветру.
Подле полей и спокойствия подле
Стою на юру поутру.
Пять лун, три звезды и осколочек солнца
Пропали незнамо куда.
Вода водопадами радостно льется.
Какая большая вода!
***
УТРО
Луч солнца сквозь яблонный цвет
Упал на зеленую землю.
Тогда засмеялся кларнет
Меж яблонь и праздничной елью.
Тогда засверкала река
Своей красотой небывалой.
Купались в реке облака,
От солнца веселого алы.
Лебедушки плыли в реке,
Две черных и несколько белых.
Кружил самолет вдалеке,
На пашне усердствовал лемех.
Вставая чуть свет, между тем,
Решала, за что же мне взяться.
Тянуло к земной красоте
И вместе с кларнетом смеяться.
***
ЯБЛОНЯ
Уйдя из садов, огороженных, якобы
По ясной разгульной весне.
Ах, дикая яблоня, дикая яблоня,
Ты стала прекраснее всех.
Такой красотой залюбуются зяблики,
Да летчик, ведя вертолет.
Падают в травы румяные яблоки,
За ними ежиха придет.
Вновь май синеокий,
Победный и праздничный.
Подарит роскошный наряд.
Шумящие сосны утихнут и, разве что,
Иголки сменить захотят.
***
Видела город на небе:
Сады, минареты и улицы.
Людей в этом городе не было,
Тогда от него отвернулась.
Видела остров зеленый,
Там пальмы от фиников гнулись.
Остров не слыл заселенным,
Тогда от него отвернулась.
К людям безмерно тянулась,
Которые били и мучили.
И совесть у них не проснулась,
Когда они руки выкручивали.
***
ЗИМА
Здесь берёзы, берёзы
Окружили дома.
Нынче воздух морозный –
Голубая зима.
Пробираясь на лыжах
По снегам без дорог,
Лыжню чью-то увижу –
От моей - поперек.
Поперек, значит врозь,
Как ни силюсь, грущу.
И у белых берёз
Утешенья ищу.
И у белых снегов,
Что лежат без дорог.
Разве это любовь,
Когда все поперек?
***
Встретились на перепутье,
Расстались почти шутя.
Все же увидели люди
Слезу или каплю дождя.
В слезе голубой отразились
Деревья, машины, дома.
И мнения лбами бились,
И правда витала сама.
Теперь бы на перепутье
Не отпустила тебя.
И не увидели люди
Слезу или каплю дождя.
***
СВЕТ ЗВЕЗДЫ
С полынным ветром за порогом
Явилось счастье не крича.
Цвела бездумно алыча
А я задумалась о многом:
О доброте, о красоте,
О простоте, о постоянстве,
Звезде в космическом пространстве,
Давно угаснувшей звезде...
Я с лепестками алычи
Нежнейших наломаю веток.
У литографии поэта
Поставлю их взамен свечи.
И удивлюсь в который раз
Простые пушкинские строки
Потомков радуют далеких,
Как свет звезды, дойдя до нас.
***
СКАЗКА
О подлости писать не стану –
Себе дороже свечи жечь.
Но помню тихий полустанок,
Тоску разлук и радость встреч.
Когда ты не вернешься вовсе,
Смешавшись с праздничной толпой,
Начнет стучаться в двери осень
И звать в дорогу за собой.
Надену плащ нарядный алый,
Отправлюсь в город по дождю.
У сказки с радужным началом
Конец тревожный подожду.
Пройду толпу как свозь пикеты,
И не найду тебя нигде.
В нарядный алый плащ одета,
В осеннем закружусь дожде.
А подлость серенького цвета
Танцует твист у сонных луж…
Обидно знать: живешь ты где-то,
И не забыл меня к тому ж.
***
В меру счастлив и в меру несчастлив.
Уплывал неизвестно куда...
На носу корабля, как свеча для причастия,
Или лампочка, или звезда.
Над заливом в тумане багровое солнце
Полу-диском изящным слепило меня.
В тихий вечер с тобой не грустили нисколько
На лихую свободу любовь променяв.
В меру счастлива, в меру несчастна,
Словно четки, считала года...
На корме корабля как свеча для причастия,
Уплывала звезда, исчезала звезда.
***
ГЛАДИОЛУСЫ
До свидания, юг виноградный,
Море, солнце, веселые ветры.
Гладиолусы — нежную радость
Упаковываю в газеты.
Прилечу на серебряном лайнере,
Привезу гладиолусы чёрные.
А глаза твои станут тайные,
А слова твои станут спорные.
Почему же спешу отчаянно,
Чтоб увидеть тебя, и только.
Гладиолусы станут печально
Осыпать лепестки на полку...
***
Любила до сумасшествия,
Прощала измены твои
Прощала вечерние шествия
Туда, где поют соловьи.
Потом, разумеется каялась –
Не надо прощать бы мне.
Любовь постепенно таяла,
Как льдинка в вине.
***
Я сирая птица, ни больше ни меньше.
Меня не заметят в столичной толпе
Среди утопающих в роскоши женщин
Чудесных витрин и ворон на трубе.
У светлой витрины замру от восторга
Так много всего, но купить не могу.
В долгу оставаясь у нового торга,
Купаюсь в дожде и теряюсь в снегу.
А люди меня не поймут почему-то,
Не станут дарить ивняковую клеть,
И вовсе забудут в ненастное утро,
Когда соберусь навсегда улететь.
***
Л. Ковшовой
Все розы отцвели, кроме одной,
Она цветет, а на исходе август.
И лета отгорающего радость
Становится, по-моему, иной.
Я с радостью дружила, как могла –
Запоминала все её улыбки.
Жила в избушке на откосе зыбком,
В избушке из обычного стекла.
А рядом колыхалось море роз,
Напомнив мне картины Пиросмани.
Все розы отцвели, одна не вянет,
И осень ожидает не всерьез.
***
ОТТЕПЕЛЬ
1.
Какая капель на дворе в январе,
Какая сумятица в сердце.
С сумятицей этой встаю на заре.
А старость похожа на детство.
По лужам иду в магазин без зонта,
По лужам – большое блаженство.
И с шубы стекают ручьи, как с кота,
Которому некуда деться.
2.
Сейчас декабрь, а дожди
Стучат по стеклам, точно в мае.
И птица к северу летит,
И в парках почки набухают.
Сейчас мы вместе, а вчера
Ты уходил к далеким сопкам.
Измена, словно мир, стара
И не прощаема нисколько.
***
МОЯ БЕЛОСНЕЖНАЯ РУСЬ
Два дома на зимней поляне
У нежного снега, в плену.
Луна над тремя тополями,
И ветви качают луну.
Лыжами снег не нарушу,
Дома обойду стороной.
Не песня затронула дшу –
Тихий пейзаж под луной.
Наверное, им любоваться
Сюда ненароком вернусь.
Давай до зари целоваться
С тобой, белоснежная Русь.
***
СМЕРЧ
Зеленые листья впечатались в белые тропы,
Те белые тропы накрыли зеленые травы.
Природа, как люди, бывает порой своенравна,
Тогда ты с ней спорить нисколько, нисколько не пробуй.
Проносится в мае над морем крутящийся смерч.
Ах, только бы он не упал возле входа в палатку,
В которую надо до ночи добраться суметь –
В ней вещи, и книги, и письма твои в беспорядке.
Смерч в море упал на глазах у притихших туристов,
И следом дожди ворвались в перепуганный край...
Край моря, край неба, о господи, край целой жизни.
В палатках звенели гитары, шумели транзисторы.
А дождь барабанил, и рядом кричал попугай.
***
Красивый цыган (он погиб от коня),
Солнце и море любили меня.
Молодость вихрем неслась по земле,
Кольца из золота меркли в золе.
День-угасал, не насытившись мной
В звездах всегда не хватало одной
Самой изысканной, самой большой.
Может быть, даже с цыганской душой.
Мне нипочем ни мороз, ни жара.
Песни люблю у степного костра.
Только боюсь почему-то коней,
Зная, цыган не вернется ко мне.
***
УКРАШЕНИЯ
С украшениями не в ладу –
Почему-то всегда теряются.
Может быть, их другие найдут,
И они бережливым достанутся,
Тем, кто станет дрожать над кулоном,
Восхищаться опалом граненым,
И не станет терять серьгу
На песчаном морском берегу.
Украшения, бойтесь меня,
Вас теряю, ничуть не ценя,
И ни памяти, и ни богатства.
И боюсь я сама потеряться.
***
Я знаю цену солнцу:
Я выросла в тени,
Цветы на окнах сонно
Росли, но не цвели.
Я знаю цену дружбе,
Ютящейся под крышей.
Босой и безоружный,
Ко мне любимый вышел.
Он был красив и честен,
Пел о любви без фальши.
А мне всё мир наш тесен
А я всё еду дальше.
***
Боюсь одинаковых лет.
Таких что и вспомнить-то нечем.
А в графике отпуск намечен,
И загодя куплен билет.
У самой прозрачной воды
Под вечер поставлю палатку.
И в кем-то забытую кадку
Воткну золотые цветы.
По этой примете найди
Среди одинаковых входов...
С тобой не встречались три года,
И много разлук впереди.
***
ОТКРЫТИЕ
Гале.
Я вернусь в Петербург по весне,
Когда белые ночи начнутся.
Занавески знакомо качнутся
На твоем незакрытом окне.
По веселым и скучным местам
Мы пройдем, вспоминая о прошлом.
Друг мой искренний, самый хороший,
Твои речи - на сердце бальзам.
Твои письма надежно храню,
Интересные помню открытки.
Изо всех вдохновенных открытий
Открываю: тебя я люблю.
***
В ЗЕЛЕНОМ ГОРОДЕ
Я все та же в зеленом городе.
Здесь шиповник цветет весной,
И лягушки беснуются в омуте,
И стоит неудача стеной.
Можно в стену ломиться яростно
И кого-то на помощь звать,
А шиповника целые заросли,
А лягушки кричат опять.
Ну, о чем расшумелись, шалые?
Я все та же, и много лет
Обожаю закаты алые,
Ожидаю синий рассвет.
Я не жду неизвестного адреса,
Хотя знаю: адрес дадут.
И уехать совсем собралась,
И, наверно, останусь тут.
***
Напои меня соком березовым.
Может быть, я еще поживу.
Ведь стихи, как хотела, не розданы,
И друзья приглашают в Москву.
Да и с Питером надо проститься,
Не на год, не на два — навсегда!
Там моя красногрудая птица
Революцией бывшей горда.
***
С.
Мы ехали по латаным асфальтам.
Машину мыли светлые дожди.
А мельницы, летящие крылато,
Встречались, как легенды, на пути.
Встречались золотые перелески,
С них ветер листья тихо обрывал.
На все мой бесчисленные «если»
Ты почему-то мне не отвечал,
Теперь жалею, время быстротечно,
А светлые не падают дожди.
А мельницы стоят расслабив плечи,
Почувствовав ненужность впереди.
2. НЕ СНИЗОЙДИ ДО ЛЖИВЫХ СТРОК
Страна моя славится
Шелестом рощ,
Зелеными травами,
Уходящими в рожь.
Цветами нежданными
Во ржи золотой,
Густыми туманами
И песней простой...
Про плач Ярославны,
Про тройку, про дождь.
Чем Родина славна –
Все в песне найдешь.
Найдёшь, как славяне
Умели любить,
Какими словами
Смогли одарить!
***
КЛОНДАЙК
Нас мало осталось из тех, кто приехал в Клондайк,
Где бегали волки и выли ночами у окон.
Ветрами, дождями, снегами истрепан наш флаг.
И время забыто из юности очень далекой.
Бежать от себя — сумасшедшая в поле стрельба.
И эту картину залижет февральская замять.
Поди разберись: почему чья-то злая судьба,
И кто-то совсем на свою не надеется память.
Нас мало осталось, и этим немного горды.
А те, что уехали, машут с дороги платками.
Зачем вокруг нас возникают поспешно столбы,
И что за народ, приезжающий следом за нами?
***
КУЛИКОВО ПОЛЕ
Зеленый платок Куликова поля
Укрыл и меня, и тебя, и других
От ворогов неблагородных и злых.
Вещали набаты: «Победа и воля!»,
Зеленый платок Куликова поля
Рыжел, выгорал и опять зеленел.
На нем ни кольчуг, ни шеломов, ни стрел,
И все-таки дух отгремевшего боя.
***
И холодно, и ни одной звезды,
И дельтаплан сломался почему-то,
Большие горы различаю смутно
И опасаюсь ныне высоты.
Застегиваю старое пальто,
Спешу в ангар — работать и согреться.
Из песен незабытого умельца
Чуть слышно напеваю кое-что.
Умчался он, по-моему, в Париж,
Парит там возле Эйфелевой башни.
Ах, мой умелец, истинно бесстрашный,
Я знаю, ты за мной не прилетишь.
И холодно, и ни одной звезды
Спешу в ангар - работать и согреться.
И не на что, по сути, опереться
Чтобы достигнуть новой высоты.
***
В ДУБНЕ
1.
Иду по улице Курчатова
В объединенный институт.
Его и ядерным, и атомным
В приволжском городе зовут.
Качает лодки у причала,
Гудят буксиры вдалеке...
А я Курчатова встречала
В другом, научном, городке.
Он прошумел легендой яркой,
И, жизнерадостен и прост,
Был для людей совсем, как Данко:
Тот сердце — этот атом нес!
2.
Вы видели красные ёлки
На площади в городе физиков?
Там ветры ведут кривотолки
О смерти и жизни.
Я кривотолки не слушаю,
Которые — дань модернизму.
Знаю, все самое лучшее
В стране разработали физики.
А красные елки - чудачество –
Не символ какой-то неведомый.
И снег заметает их начисто,
Как будто тех елок и не было.
***
Два бога жили в комнате одной:
Бог православный с богом католическим
За то, что не поладили две личности,
Их вымели из комнаты метлой
И сразу стало в комнате уютней,
И солнечные блики на стене,
И девочка, игравшая на лютне
И что -то говорившая во сне.
Возможно, двух богов она жалела.
Но, впрочем, ничего не поняла,
Зачем над домом небо заалело,
Зачем замолкли все колокола.
А люди пели весело и дружно,
Не посещали старый мрачный храм.
Им для счастья только было нужно,
Чтоб девочка смеялась по утрам.
***
ЛЕНИНГРАД
И церквей опустевшие паперти,
И соборов холодный гранит.
Я люблю этот город без памяти,
Он всегда в моем сердце стоит.
Вот уехала, чтобы в провинции
Тосковать о былом на заре.
Может, ночью мне город привидится:
Белый снег при луне в январе.
И снежинки без устали кружатся,
Фонари заметая, шутя...
А с моей изумительном улицы
Две фигуры уйти не хотят.
Присмотрелась: так это мы в юности.
Тишина. Ни войны, ни беды
Очарованы счастьем и лунностью
На снегу оставляем следы.
***
Листаю о транспорте книги –
Куда бы поехать теперь?
Письмо-приглашенье из Риги
Стучалось в закрытую дверь,
В закрытое сердце стучалось –
Тот пасмурный край не по мне.
Янтарной подвеской качалось
Июньское солнце в окне.
***
У белой башенки метель,
Русь, словно Золушка, танцует.
А Принц о Золушке тоскует,
Срубая праздничную ель.
Я окунусь в метель впотьмах –
Ни принца, ни дворца, ни ели...
Деревня на семи ветрах
И на семи верстах веселье,
Наступит в полночь Новый год.
Всех — с Новым годом, с новым счастьем!
Пусть будет дел невпроворот,
Ты приезжай сюда почаще.
Или останься навсегда.
Жилье найдется и работа,
Друзьям не станешь ведать счёта,
Всё остальное — ерунда!
***
Погасили деревни огни.
Значит, заполночь еду по снегу,
Значит, заполночь еду со светом,
Умоляя себя: не гони.
А в машину вселяется черт –
Выжимаю 140 и больше...
Анна Герман - певица из Польши –
На слова мои песню поет.
Завтра будет неведомо что,
Но увижу твой дом на рассвете
Прилепившийся к синей планете,
С изумительным номером — сто.
***
МЕЧТАНИЕ
Мостят боеголовками проспекты...
Потомки удивятся — чудеса!
Зачем такие сложные проекты
Для трения простого колеса?
Какой-нибудь везучий археолог
Напишет рапорт: «Древний меч нашел».
На свете нет других боеголовок,
Сады цветут по-майски хорошо.
Границы для движения открыты,
Да, впрочем, нету на земле границ.
И войны, и восстания изжиты.
Стал человек вольнее вольных птиц.
Недавно вот от денег отказались,
Купаясь в изобилии всего.
Миллионеры с бедными сравнялись,
И здесь предел мечтанья моего.
***
Не снизойди до лживых строк,
Свою утратив одаренность.
И в небо давнюю влюбленность
Не брось рогожей на порог.
Ложь, лицемерие и лесть
Куда страшнее, чем нелепость.
Чем засуха в разгаре лета,
Когда дождей в помине нет.
***
БЕРЕГИСЬ ЛИСТОПАДА
Города на равнинах, города на холмах,
Города на болотах с тоской Ленинграда.
Листопады похожи во всех городах,
И таблички висят: «Берегись листопада».
Берегись листопада, крутых виражей,
Берегись пешеходов, еще пуще обгонов...
В прошлом веке неверные жены боялись мужей.
В нашем веке отчаянном — храбрые жены!
Вот блондинка сидит за плетеным рулем,
Вот брюнетка несётся со скоростью ветра.
В ЭВМ не на всё получаем ответы.
Если б только бояться тебя, листопад,
Забывая все прочие, ждущие тайно напасти…
Я люблю, когда жёлтые листья летят,
В листопаде, мне кажется, близко до счастья.
***
ХУТОР
Кто жил на хуторе, забыто.
Сад старый розами зарос.
И к стёклам тянутся разбитым
Бутоны роз…
Сюда мы забрели случайно,
Дорогу в поле потеряв.
И хуторская чья-то тайна
Врывалась в явь.
Здесь соловьи привычно пели,
Лиловый сумрак упадал.
Все розы пламенем горели.
Нас хутор тот околдовал.
И оставаться было страшно,
И не хотелось уходить…
А ты всё спрашивал, всё спрашивал,
Как дальше жить?
***
У КАРТИНЫ АЙВАЗОВСКОГО
"Наполеон на острове святой Елены"
Наполеон на острове Елены-
Тоски и беспокойства круговерть.
Со всех сторон туманы и измены
И где-то по-соседству бродит смерть.
А кем-то там подкупленные слуги
Всыпают в его кушанье мышьяк.
А кем-то там привезенные слухи
Терзают его сердце так,
Что через сердце создаётся буря.
Грохочут волны у прибрежных скал.
Такая буря вряд ли ещё будет:
Наполеон устал!
***
МОЕ МОРЕ
1.
Город открыт ветрам,
Город открыт дождям,
Птицам город открыт.
Море сильной волной,
Зелёной и голубой,
Бьётся о серый гранит.
А на ветру акации
Снимают белые платьица –
Сыплют российским снегом.
Море со мной по-братски,
Будет с морем расстаться
Трудно, как с человеком.
2.
Куда же вы ветер и счастье?
Вас не догнать нипочём.
Падает парус мои часто,
Моря касаюсь плечом.
О чем же вы, камни и песни?
Вас не понять никогда.
И сердце сжимается, если
Холодная в море вода.
Промокшую выжму одежду,
И в пенное море опять...
Только б, как прежде, как прежде
Суметь на своем настоять.
***
НА ОТКОСЕ
Беру опять теодолит,
Чтобы измерить даль откосов.
Весна, похожая на осень,
Дождями мелкими сорит.
Тоскливо мне среди дождей,
Среди бесчисленных откосов.
И возникает сто вопросов,
Ответ на них - забыла, где
Написан в книгах мудрецов,
Те мудрецы ушли куда-то.
И только лимб и алидада
Меня влекут, в конце концов.
***
Утерян секрет доброты,
Как некогда стали дамасской.
Вечер с какой-то опаской
Стирает прохожих черты.
Утерян секрет доброты,
Одна деловитость осталась.
Поземка забавная стлалась,
Умчалась за город в кусты.
***
О РАБОЧИХ
Сегодня стихи о рабочих,
Которые точат, куют,
Паяют немыслимо точно
И любят работу свою...
Работала тридцать три года,
И все же пред ними в долгу.
В субботник оркестр у завода
Играет на талом снегу,
Играет бравурные марши.
Вместе со всеми иду,
Забыв, кто моложе, кто старше,
В каком это было году.
***
МЕТЕЛЬ
Метет метель на пол-России.
И сквозь метель, как сквозь тоннель,
Меня увозит поезд синий
Почти за тридевять земель.
А там в далеком-далеке
Живут друзья, среди реликвий
Хранят портрет мой, в уголке,
Помеченный войной великой.
И вспоминают, может быть,
Знакомство наше в обороне...
Когда же стану выходить,
С утра наскучило в вагоне.
Метет без устали метель,
Слепит глаза вторые сутки.
И ели нарядились в шубки,
Забыв, что близится апрель.
***
Ценят женщины марты
За таянье льдин,
За прилеты пернатых
И подарки мужчин.
Разве дело в подарке?
В уважении дело.
Март бывает нежаркий
В одеянии белом.
Только, солнечно ярок,
Будит он зеленя.
Ты приносишь подарок,
Значит любишь меня.
***
ДОМ
Не увидела книг в новом доме...
У хозяйки двенадцать колец,
И сережек - числа не упомню,
И с браслетами полный ларец.
Там гостей пирогом не встречали,
Не сажали за лаковый стол,
Золотыми вещами бряцали
И пустыми словами потом.
Жалко - я не ношу украшений,
Не имею, но дело не в том –
В час дождливый, холодный, осенний
Обхожу за версту новый дом.
***
НАШ ДВОР
В детстве любила бегать,
В военные игры играть.
«Галя, иди обедать!» -
Звала меня громко мать.
Тогда изменял направление
«Чапаевской» конницы бег.
И, оставляя «сражение»,
Спешила домой - на обед.
Наш двор темноватый и узкий,
Но должное надо отдать:
В нем обучились мужеству –
Умению побеждать.
Осилив войну и госпиталь,
Пять строек таежных, потом
Проездом, за час до поезда,
Нашла тот заветный дом.
Он так изменился внешне,
Был красным — теперь голубой.
Ребят не осталось прежних
С «чапаевской» медной трубой.
Одна лишь дошкольница медленно
Кружилась на узком дворе.
«Галя, иди обедать!» -
Крикнула женщина ей.
Из той же знакомой форточки,
Не нашей посудой звеня.
Девочка в розовой кофточке
Прошла, не заметив меня.
***
ЗАВОДЬ
Сияет красивая заводь,
Задумчив торжественный лес.
Друзья, уезжая за правдой,
Не видели этих чудес.
Листали заумные книги,
Свои заключали пари.
Той заводи надо бы крикнуть:
- Скорей на меня посмотри!
Но тем отличительней скромность,
И тем ненаглядней краса,
Когда о красе и не помнят,
Потупив при встрече глаза.
***
ПАЛЬТО
В сорок пятом — подарки Америки.
Ах, какое досталось пальто!
Я его перед зеркалом меряла,
Не расстанусь с пальто ни за что
Светлый мех на почти изумрудном,
А на драпе полоски чуть-чуть.
Люди дружат и просто, и мудро,
И потери союзников чтут.
Лишь голодные будни заставили
Отнести то пальто на базар.
Но тепло в моем сердце оставили
Уваженье и искренний дар.
***
А.Д.САХАРОВ
1.
Ах, как выла метель, когда Сахаров умер,
Мир оставил ученый бескорыстный и умный,
И защитник народа, как все говорят.
У народа защитников истинных мало,
Потому и приносят живые цветы...
Я когда-то его в Арзамасе встречала.
А теперь, на портрете, почти не узнала,
Поработала жизнь — изменила черты.
2.
Заплакал Сахаров, когда
Взорвали бомбу понапрасну.
Он понимал довольно ясно,
Какая всем грозит беда.
До октября если б дожил –
Среди защитников метался.
И на посулы не поддался,
И честно голову сложил.
***
А на иной планете есть беда,
Есть войны, эпидемии и смерчи?
Жестокие, безжалостные речи
И в доброй речке чёрная вода.
А на другой планете есть беда,
Измены, расставания, обиды?
- Есть, - говорит ученый, - очевидно.
Зачем же мы торопимся туда?
***
Р. Хасбулатову
Я в твоей жизни следа не оставлю –
Не прочитаешь посланий моих.
Не прозвучит ни в церквах православных,
Ни в мусульманских мечетях мой стих.
Чем я живу и на что я надеюсь?
Не замечая холодных дождей,
Не отличая мечты от надежды,
Все беспокоюсь о жизни твоей.
И восхищаюся тем, что ты сильный –
Многим пример и пример для меня.
Шепчет сухими губами Россия:
Танки, Парламент, Руслан и Чечня.
***
Чечня - моя жгучая боль,
Хотя не бывала я в Грозном.
И южные ветры, и грозы
Забыла, как старый пароль.
А ветры валили дубы,
А грозы рождали грома.
Разрушили бомбы дома.
И люди в плену у судьбы.
Ах, люди, жалею я вас –
Такие тревожные лица.
И в сильном смятении снится
И в белом тумане Кавказ.
***
Тебя запомню при свечах
Я в полутемном «Белом доме».
Росток свободы здесь зачах
В артиллерийском громе.
Тот гром неистовый в ушах
У россиян звучит доныне.
И мечется твоя душа.
Надеюсь, не в гордыне.
***
Ночами зимними нередко
Приснится белый самолет,
И твой прилет на землю предков,
И любящий тебя народ.
А я в народе том былинкой
Смотрю, не отрывая глаз,
На образ спикера былинный
И покоривший весь Кавказ.
***
Есть в тебе что-то царское!
Пишут зря: «вызывающе груб».
Просто ты от тоски метался,
Не дойдя до желанных губ.
А потом горевал в неволе,
Находя для защиты слова.
К сожаленью, не думал дотоле,
Как лукава бывает молва.
С ней почти невозможно бороться –
Каждый камень летит назад...
Но великие звезды в колодцах
Даже в пасмурный день горят.
Есть в тебе что-то царское!
И простое, бесспорно, есть:
Любишь родины небо жаркое,
От родных ожидаешь весть.
***
Не гибель Помпеи, а гибель Совета –
Так же дрожит под ногами земля.
Когда-то и где-то, когда-то и где-то
Подобные ужасы видела я.
Война громыхала, наш город бомбили.
Люди вставали в едином строю,
Отчизну любили, Советы хранили
И жизнь за них отдавали свою.
Не гибель Помпеи, а гибель Совета
Напишет когда-нибудь новый Брюллов.
Октябрьский лист упадёт на планету
К Отчизне моей возвратится любовь.
***
Люблю морщинки на твоем лице.
Когда смеешься и когда печален.
Сегодня дождь танцует на крыльце
Среди великих грозненских развалин.
А дома нет, его снесла война.
Ну, как же не печалиться об этом?
Твоя страна и недругов страна
Одна и та же — родина Советов.
Советов нет, поэтому вражда
3аполнила сердца, умы и речи.
При солнышке стреляют в городах.
И ночью неминуемы картечи.
Не видно разногласию конца,
Наверное, в людей вселился Каин...
Люблю морщинки твоего лица,
Когда смеешься и когда печален.
***
Ни богатства не надо, ни почестей,
Лишь свободу одну ценю.
Мне на север уехать хочется -
Там черемуховый июнь.
Там под крышею черепичной
Много лет ожидает друг.
Но опять заслоняет личное -
Круг работ, заколдованный круг.
Друг письмом обойдется ласковым
И поймет, что дела есть дела.
А на севере дивной сказкой
Луг черемуха замела.
А на севере ночи белые.
Белой ночью не встретишь лжи.
Я всегда удивляюсь смелым,
Как цветку голубому во ржи.
Я всегда презираю почести,
Лишь свободу одну ценю.
Мне на север уехать хочется –
Там черемуховый июнь.
Рис. Т. Паленова
3. ПРОШАГАВ ЧЕТВЕРТЬ МИРА
ПРИСЯГА
Зимой присягу принимала –
Поспешно, между двух боев,
От раны не большой, не малой –
Сочилась сквозь повязку кровь.
Негромко прочитала текст
И расписалась неумело.
Снаряды падали окрест,
Но почему-то сердце пело!
Безмерно Родину люблю.
Мои однополчане, знайте:
Не струшу и не отступлю.
А если что - меня карайте.
***
КРАСНЫЙ КРЕСТ
Бойцы в крови, в грязи, в смятеньи
Тянулись к Красному Кресту,
Надеясь в нем найти спасенье,
А немцы были за версту.
Летели шалые снаряды,
Мерцала талая свеча.
И командир давал команды
Всё невпопад, всё сгоряча.
Потом в бреду бранился лихо
(Мне уши впору затыкать)
И вдруг промолвил очень тихо:
- Не надо матери писать...
***
Час неспокойный берегу в усталом сердце –
Давали клятву на снегу бойцы-гвардейцы.
Мороз за тридцать, темный снег — от танков тени.
Полк, как единый человек, встал на колени.
Комдив стал знамя целовать на снежном насте.
- За город Ленина стоять клянемся насмерть!
***
ФОСФОРНЫЕ ЗНАКИ
Вокруг такая темнота, что фосфорные знаки
Мы прикрепляли на шинель и двигались во тьме.
Нам с фосфорными знаками встречались ленинградки
В блокадной той немыслимой зиме —
Предусмотрительность, а может быть галантность...
Сегодня не хватает подобного значка.
Не приняли, не поняли тоге, кто так талантлив,
Не научась светиться в саду у светлячка.
***
РАЗГОВОР С ЛУНОЙ
Луна, всё некогда с тобой
Поговорить, а ты ведь помнишь
Мальчишек сероглазых строй,
Ушедших в голубую полночь.
Их по фронтам вела война,
Но письма слали они долго.
Я отвечала им, луна,
Однако переписка смолкла.
И больше не было вестей
Ни мне, ни матерям мальчишек.
Я много лет верна мечте,
Что кто-то вдруг из них напишет.
Что тот крутящийся снаряд
Не в артрасчет попал у Минска,
Что не расстрелян был десант,
Нежданно не взрывались мины.
И не послал патрон в себя
Лишь потому, что он последний,
Мальчишка, в рощах Февраля
В письме отправивший подснежник.
***
ПЕРВЫЙ СНЕГ
За синим осинником поле озимое,
Дорога, осинник опять.
Над полем снежинки фантазией зимней -
Нотами бы записать.
О чем затоскуют летящие ноты
На фоне утихших лесов?
Когда-то и где-то любила кого-то,
Забыла за далью годов.
Забыла ли? Точно ли? Так ли?
Снег первый несмело летит,
Снежинка растаяла в каплю,
Сердце заныло в груди.
Вспомнился синий осинник,
Атака на поле засеянном.
Всегда тяжело в предзимье –
Ветер холодный северный,
Каждому надо тепла.
Атака за город маленький
Для многих смертельной была.
Снежинка сделалась капелькой,
Капелька утекла.
***
ДОМ ПАВЛОВА
Стояли насмерть русские бойцы
В сплошном огне и без воды во фляге,
А ветер разносил во все концы
Предсмертный крик и крик «ура!» в атаке.
Над Волгой непрерывный взрывов гром,
И страшен враг, звереющий в бессилье.
Но разве можно взять обычный дом,
В котором поместилась вся Россия.
***
КОЛЬЦО БЛОКАДЫ
С какой-то полудетскою бравадой
Врывались мы в горящие дома.
Синели вечера над Ленинградом,
От голода сводящие с ума.
И рупоры немецкие трубили,
Нас называли: «город мертвецов».
И вновь стреляли, и опять бомбили,
Но Ладога нашлась в конце концов.
Ах, Ладога. Ах, радуга. Ах, радость -
Кончалась сумасшедшая зима.
Чернели вечера над Ленинградом,
А почему - не поняла сама...
Враг был разбит у подступов к столице
И в Сталинграде наповал сражен.
Ах, дни блокады, сколько же им длиться?
Ведь город до предела напряжен...
Но пробил час, и прорвана блокада!
Земля Большая Малую спасла.
Алели вечера над Ленинградом,
Закатом укрывая купола.
***
Отстучал метроном, объявили тревогу.
За суровым стихом отправляюсь в дорогу.
По замерзшей Неве прохожу под обстрелом.
Город мой в синеве, в инее белом.
И обстрел больше суток, и бомбят среди дня.
Я сама санинструктор, не бинтуйте меня.
***
Перед каждой атакой прощались,
Перед этой забыли проститься.
Ночь накинула серые шали
И нанизала звёзды на спицы.
Часто ночь прибалтийская сниться:
Принесли тебя в кровушке алой.
- Долгой жизни желаю, сестрица.
Долгой жизни, а мне её мало.
***
ДЖЕК ЛОНДОН
Отчего же так дорог Джек Лондон –
Человек с иностранной душой,
Не узнавший блокады голодной
И войны нашей самой большой:
А в Америке снежно и вьюжно,
И какой-то старатель устал.
Ему нужно, до чертиков нужно
Отыскать благородный металл.
Я на золото очень небрежно,
Как на мелочь в кармане, гляжу.
А в Америке вьюжно и снежно,
Ткет зима леденящую жуть.
Ах, какие у Лондона парни!
Им бы все сквозь буран прямиком…
Так в войну мой армейский напарник
За фашистским ходил языком.
И красивая девушка деньги
Через фронт в рюкзаке пронесла.
Так десантники прыгали тенью
Не из люка, а прямо с крыла.
Девятаев с друзьями из плена
Романтично увел самолет...
В каждом русском всегда вдохновенно
Что-то лондоновское живет.
***
ЛАДОГА
Ладога, белая Ладога,
Второе моё рождение!
Дорога в ледовых надолбах,
«Мартовской вьюги кружение.
Дует пронзительно ветер,
Сумрачен день, как вечер.
Еду от верной смерти,
Жизни еду навстречу.
Жизнь - это море Чёрное,
Яркое солнце Азии.
В деревне сибирской девчонки
В тёплые шали повязаны...
Вчера несказанно устала,
Снилась светло и нежно
Ладога, словно начало,
Ладога словно надежда.
***
Платье из Лондона дед привез
Давно, в довоенный год.
На серой шерсти крупинки звезд,
И солнца лучи вразлет.
Платье это совсем не носила –
Слишком оно красиво.
Ехали из блокады Россией,
Больная женщина хлеба просила.
Сменяла платье — была не была!
Разрезала булку — в корке овес.
В дороге женщина умерла,
Погасли крупинки звезд.
Померкли лучи вразлет...
Шел сорок второй год.
***
Ах, эти законные
Сверкание белой фаты,
Манишки крахмальные, фраки,
Машины, бокалы, цветы.
А мне по-декабрьски горько,
На сердце январская дрожь.
Февраль разметает махорку,
Которую ты не свернешь...
Тревоги, бомбежки, обстрелы,
Пожаров дымы и костров.
Нам свадьбы иной не хотелось,
Тревожную славя любовь,
Лишь чоканье кружек в землянке
Лишь долгий хмельной поцелуй.
- Сегодня не выдержим - танки,
Дай имя мое пацану...
Негаданно выросла дочка.
Фата словно наши снега.
Мне грустно, любимый, не очень,
Ведь мы победили врага!
***
В морозы и ветры неистовые
В Сибири — в краю декабристском.
Решили: не только мы выстоим –
Всех напрочь прогоним фашистов,
Чтоб даже потомки их помнили
Про нашу присягу Отчизне...
В теплушке, донельзя наполненной,
На карты поставлены жизни,
Каждый стремится на запад,
В победе грядущей уверенный.
Снаряды не станут там падать,
Лишь бы доехать скорее нам.
На станции время так тянется,
Полярная стынет звезда.
Старухи и древние старцы
Пришли провожать поезда,
В которых ни внука, ни сына,
А дух декабристов всегда.
Обычно не спится в России,
Когда над Россией беда.
***
Я живу на проспекте Мира –
Исключила из сердца войну.
Золотистой подковой лира
Украшает мою стену.
По стене разбрелись портреты:
Дочерей, и внуков, и внучки.
Говорят, реваншистов ракеты
Не избрали мишени лучше.
Как же мне сохранить богатство –
Дочерей, и внуков, и внучку?
Человечество, милое братство,
Разве опыт войн не изучен?
Если кто-то затронет мирных,
Те поднимутся ратным строем...
Я живу на проспекте Мира,
А проспект еще не достроен.
***
ГИТАРА
Моя гитара раскололась
В один из первых дней войны.
Тревог воздушных нудный голос
Ворвался в сны...
И в ряде лет послевоенных
Гитару не купила я.
Не потому, что нету денег —
Чтоб не обиделись друзья,
С которыми так мило пелось.
Им больше никогда не петь...
Вот почему не захотелось
Гитару звонкую иметь.
***
ДЕВУШКЕ, ПОГИБШЕЙ НА ВОЙНЕ
Вот показалось - ты вышла из моря
В красном купальнике с белой косой.
Дождь начинался несмелый, косой,
Ливнем пронзительным сделался вскоре.
Ты отводила дождинки рукой
И улыбалась, совсем как когда-то.
Прежняя гривна была золотой.
Разве жива ты?!
Я побежала навстречу тебе.
А оказалась не ты там — другая.
Тоже красивая, и молодая,
И ликовавшая в синем дожде.
***
На войне воевала мало:
То раненье, то тиф.
Между армией грозной и мамой
Пролегали пути.
Нас обеих мотало много:
Маму милую и меня...
Из блокады в Сибирь дорога
Длилась двадцать четыре дня.
На одном полустанке старом
Опускались на землю дожди.
От теплушки мама отстала.
Мне пришлось на ходу выходить.
Май в Сибири какой-то странный -
За дождями пошли снега...
Излечила и тиф, и раны
Приласкавшая нас тайга.
***
КРЫМСКИЙ ДЕСАНТ
Было трудно десанту, но парень, однако,
Разглядел голубую звезду.
Голубую над мрачным ночным Карадагом
В сорок первом горчайшем году.
И теперь та звезда появляется ночью
Почему-то одна, совершенно одна.
Море сильно штормит, море камни ворочает,
А считается все же, что стоит тишина.
Может, где-то гремят одинокие выстрелы,
Может, кто-то прощается с жизнью в бреду.
Только важно ли это в сравнении с высадкой
На плененную землю в сорок первом году?
Все стараюсь представить ту ночь легендарную,
Шторм, и ветер, и бледность взволнованных лиц,
Безучастность звезды над ночным Карадагом
И горячность слезы, покатившейся
с мертвых ресниц.
***
Эрьзе
В продрогшей военной Сибири
Нам корень сосны подарили,
Чтоб печь поутру растопить.
Но в печь целиком не пролез он,
А крепок был, словно железный –
Пришлось корень долго пилить.
И все же хватило упорства
Осилить безмерную твердость
И корень в печи запалить.
Теплом умиляясь донельзя,
Тогда и не знала, что Эрьзя
Квебрахо старался добыть.
Что можно согреться работой,
Даря человечеству что-то
Без хлеба бывать и огня...
Горел корень четверо суток
Вдали от страданий и сутолок,
И в этом ошибка моя.
***
Я возвращалась в часть по снегу,
Усыпанному черным пеплом.
Я возвращалась в полк по следу,
Оставленному робко кем-то.
Я не разглядывала улиц –
На них мы натерпелись страха.
На возглас только оглянулась:
- Смотрите, белая собака!
К ней стали приближаться люди,
А я ушла, я торопилась...
Собака белая на блюде
Ночами тяжкими мне снилась.
Давила города громада,
Дома, как пьяные, шатались.
Полк увели из Ленинграда,
А мы остались...
***
ИСААКИЕВСКИЙ СОБОР
Из дальних веков пробиваются к нам
Цари, живописцы, поэты.
А люди, которые строили храм,
Забыты, в стихах не воспеты.
Но храм тот стоит и своей красотой
И ныне весь мир удивляет.
И ты возле храма немного постой,
Здесь ангел надежды витает.
Надежды: в веках не забудут тебя -
Защитника города смерти...
Нельзя не заметить сквозь сетку дождя
На храме снарядных отметин.
***
ЗА КНИГУ ОТДАЛА БЫ ХЛЕБ
В голодном городе нетопленном
Стоял усталый букинист.
Он том Есенина потрепанный
Менял на хлеб или на рис.
Сюда из армии притопала,
Держа в кармане свежий хлеб.
И том Есенина потрогала,
И поняла — обмен нелеп.
Хлеб сберегла любимой бабушке,
Которая жила одна
В старинном доме, возле набережной,
Как все в предзимье, голодна...
Мы с ней поджаривали ломтики.
Глотали чай, глотали дым,
И букинист забылся. Вроде бы
Совсем не повстречалась с ним...
О нем прошедшим летом вспомнила,
Рязанский увидав рассвет.
В музее, под стеклом, три томика.
Четвертого, досадно, нет.
Возможно, именно блокадного,
Исчез он волею судеб.
Ах, мне бы в молодость обратно –
За книгу отдала бы хлеб!
***
СИНИЙ ПИРОГ
Синяя лампочка в доме моем -
Признак «учебных тревог».
Синие люди за синим столом
Кушают синий пирог.
Вдруг загремела злая война.
Синих - любимых голод убьет,
В страшное время останусь одна,
Поезд в Сибирь повезет.
Там голубые снега кругом.
Снится среди несытых дорог:
Синие люди за синим столом
Кушают синий пирог.
***
ТРАМВАИ
Я в детстве безумно любила маму.
А когда меня оставляли у милой радушной бабушки,
Садилась к окну... считала трамваи,
Которые проходили в сторону набережной.
Цифр не зная еще ни арабских, ни римских,
Брала конфеты или орехи,
Перекладывала их из коробки в миску,
Если мимо окна трамвай проехал...
Теперь, попадая в большие столицы,
В быстротечность метро, в сверканье такси,
Оставляя дела, трамваем спешу прокатиться,
Направленье движенья трамвая ни у кого не спросив.
Вспоминаю, как в юности ехали из райкома
Очень мало девчат и немало красивых парней.
Я давно миновала остановку у нашего дома,
Потому что ребята говорили прекрасное мне.
И шутили в трамвае, и каждый стремился сесть рядом.
В кумачовом наряде пустырями тащился трамвай,
Та поездка сегодня начинает казаться неправдой
Те ребята погибли, пустыри те закрыли дома.
***
ДЭ ИГРЕК ПО ДЭ ТЭ
«Окно выходит в белые деревья»
Е.Евтушенко
За осень надоела слякоть,
По краю разливанных луж
Шел человек, за ним собака
По кличке Руж, по кличке Руж.
То шел профессор математики –
Логичнейшей из всех наук.
В ней интегрируют романтику.
В ней превращают в цифры звук.
Пес оставался у подъезда
И ждал профессора полдня.
Я умилялась: вот бы если
Так долго кто-то ждал меня...
Профессор, молча, на доске
Писал: дэ игрек по дэ тэ,
В рассеянности и тоске
Еще дэ игрек по дэ тэ,
И целая доска дэ игреков.
Прервал задумчивость звонок.
В аудитории ни выкриков,
Ни шарканья бегущих ног –
Сын у профессора погиб.
Дождь с мокрым снегом стали падать.
И, видно, не умевший плакать,
Профессор уходил как миф,
А следом рыжая собака…
***
КОНСТАНТИН СИМОНОВ
Рифмую «Симонов» с «Россией»
И вспоминаю вихрь атак,
И в небе васильково-синем
Простреленный советский флаг.
Встречая Симонова очерк,
Все изумлялись много раз –
Корреспондент военный точен,
Как рапорт или как приказ.
А он изъездил юг и север,
За фронтом фронт, за фронтом фронт.
Слова пронзительные сеял
В суровый для России год...
В Москве промерзшей, затемненной,
Пришел к студентам в институт.
Читал про лавры Арагона,
Про то, как вдохновенно ждут.
И снова самый грозный фронт,
Землянок неуют и сырость.
И долгожданный подвиг тот –
Война к Берлину покатилась.
В Берлине Симонов решил,
Что о войне роман напишет.
И отточил карандаши,
И очаровался тишью...
***
СНЫ.
1.
Когда-то был поход военный,
Мы ночевали у костра,
Снег сыпался обыкновенный.
- Проснись, простудишься, сестра.
Услышала я в полудреме.
И продолжала крепко спать,
И снился праздник в нашем доме,
Все песни запевает мать.
Потом в палате госпитальной
Металась в бешеном жару...
Тревожный стих о снеге давнем
Дам на съедение костру.
Горит костер из амольгина,
Танцуют искорки впотьмах.
А имя древнее - Галина –
Промелькивает на листах.
2.
Две зеленые липы у входа
И фонарь, рассекающий тьму.
Прожила в низком доме два года.
Но всю жизнь возвращаюсь к нему.
В милом доме прочитан Есенин,
Маяковский и, может быть, Блок.
Не взойду по холодным ступеням
И не стану тревожить звонок...
От такого решенья проснулась,
Занавесила шторой окно.
И унес в романтичную юность
Сон о доме любимом давно
Захотелось, чтоб сон продолжался:
Вот решусь и в квартиру войду,
Там в простенке портрет оставался,
Твой портрет в сорок пятом году.
***
Когда-то мы ехали в синем троллейбусе
И вазу хрустальную в школу везли.
И очень надеялись, очень надеялись
На счастье людей и на щедрость земли.
А солнце по небу за нами катилось
И в чаше хрустальной сверкали лучи.
Ну как же случилось, как же случилось?
Замолкли из школы моей трубачи.
И там, где была музыкальная школа,
Прохожих встречает зеленый газон.
От чаши хрустальной не найден осколок
Синий троллейбус забыт, словно сон.
***
АЛЬБОМ
Рассмотрю фотографий альбом.
До чего же веселые предки –
Разливают на белой салфетке
Бог весть что, но, по-моему, ром.
Всем известно — они моряки,
Повидали заморские страны.
И Россию любя неустанно,
В объективы вперяют зрачки.
Залюбуюсь на жен за столом –
В белых кофточках, сшитых самими...
Ни снарядов еще и ни бомб
Не свистело над ними.
***
Прошагав четверть мира,
Он в Берлине стоял.
Когда это было?
Кто его снял?
Друг смеется, смеется
На любительском фото,
Будто дарит мне солнце
И большее что-то.
***
Жизнь моя на излете,
Я ж думаю — все впереди:
Голубые снега, голубые дожди,
Голубика на старом болоте.
Жизнь моя на излете,
А я все еще не была
В том краю, где военная юность прошла,
Не в одном побывав переплете.
Жизнь моя на излете,
Но мне поклониться бы надо
Священной земле Сталинграда.
Брат погиб там в пехоте.
